Один день из жизни Одиночества… (проба Пера)

Конец зимы подарил мне тесное общение с горячей кружкой чая с лимоном и мёдом… Простуда навалилась внезапно… Но не всегда всё в таком состоянии беспросветно… У меня появилось время вчитаться в строки любимых книг. Но  безмерным удивлением для меня стало письмо по электронной почте моей ученицы, которая прислала свой рассказ. Но рассказ ли это? Давайте прочитаем и поразмышляем…

 Картина Энди Дензлера

Гордеева Дарина

Один день из жизни Одиночества…

Солнечный свет озарил ее белокурые локоны, безмятежно лежащие в сонных объятиях пуховой подушки. Лучи света пали пред нежностью ее розовых ланит и побежали к гуще ресниц, задевая на своем пути маленькие крапинки  веснушек. Из-под одеяла виднелась кисть ее крохотной ручки, похожей на ручку ребенка. Нежная кожа обрамляла эту волшебной красоты кисть и дышала всем миром, который так хотелось ей познать.Через секунду будильник издаст свой наизусть выученный вой и глаза этой женщины встретятся с солнечным светом, ласкающим ее тело. Она приподнимется, опираясь на свои белые руки, и нежно взглянет на меня своими изумрудными глазами. Ее волосы немного пушатся и вьются, играясь с утренним солнцем.

Сонная и улыбающаяся, она погладит меня по шерстке и безмятежно зевнет, щурясь от утренней неги.

Прозвенел будильник, но вместо сладкого зевка и улыбки, она вскочила с постели и побежала в ванну. Я медленно проследовал за ней в комнату. Быстро умывшись, она стояла у зеркала и быстрыми движениями расчесывала волосы от корней до кончиков. Я видел, как сыпались мелкие волоски на пол комнаты, они отливали рыжеватым цветом от искусственного света ламп. Быстро накрасившись, она скорее оделась и захлопнула передо мной дверь.

Я снова остался один. Даже без наблюдения за ее неспешными сборами. Они всегда были наполнены особо лаской, теплотой и уютом.

Уходя из дома, она оставляла тонкий аромат своих духов, пронизывающий все вокруг. 

Прохлаждаясь на балконе, я думаю о том, что она сейчас делает. Наверное, едет в тесном автобусе, вдыхая пары не особо чистых пассажиров. Потом она придет на нелюбимую ею работу. Будет общаться с ненавистными ей людьми, она просидит на своем рабочем месте, несколько часов обдумывая, как  будет ужинать. Ее мысли не будут заняты ничем важным. Ее мысли заполняют насущные проблемы. Проще говоря, бытовуха.

Но я то знаю, что за магия хранится в этой женщине. Магия ее кожи, ее худых плеч, родинок, веснушек и ямочек в уголках  чувственных губ. Волшебство льется потоком из ее глаз, когда она просматривает любимый сериал или перечитывает любимую книгу. Иногда она застывает на несколько минут,  задумываясь о своей жизни или, может быть, не о своей. Кто знает, какие мысли проносятся в этот момент в ее милой голове. Она сидит на кухне с остывающей чашкой чая в руке, словно статуя. Фарфоровая статуя Богини. Богини Повседневности.

Мне нравятся именно эти моменты, потому что в такие толики минут в ее глазах можно увидеть что-то помимо грусти и отчаянья. Она сидит непоколебимая, и в ее взгляде проносятся метеориты и  звезды, падающие к ее ногам. Музыка играет на ее слегка приоткрытых губах. В эти жалкие по своему временному отрезку моменты она является олицетворением безмятежности.

Сквозь дремоту я услышал звук поворачивающегося ключа в замке. Не спеша стянув туфли и плащ,  она пошагала в гостиную, взяв меня на руки и поглаживая холку мягкими подушечками пальцев. Люминесцентный свет озарил маленькую комнату, напоминающую гостиную лишь диваном и парой кресел. Усевшись на диван, она положила меня к себе на колени  и  долго сидела, уставившись в одну точку, потом тихо начала плакать. Я слышал, как крупные капли дождя падали на  внешнюю сторону подоконника. Они летели с небес, как и ее слезы, падающие,  будто ангелы с изумрудного неба.

Не сказать, что я пытался ее успокоить. Я привык к ее частым слезам. Они оправданы ее немощностью и одиночеством. Несмотря на всю прелесть ее очарования, она была жутко одинока. Одиночество пряталось в уголках этих стен. Оно заполняло все пространство своей прозрачно-темной жижей. Думаю, от нее веяло обречённостью за целую милю.

Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг она успокоилась и обмякла. Ее рука снова поплыла по моей шерсти. По ее лицу я увидел, что она мертва.

Она просыпается утром и надевает траур: траур по самой себе.

Траур по человеку, которым она не стала.

Кто знает о ее собственных мечтах, которые она строила в молодости или даже в детстве? Я прекрасно понимаю, что они не сбылись. Ни одна мечта не воплотилась в жизнь.

Скользя пятками по полу,  она преодолевает угол и направляется на кухню за очередной дозой обезболивающего. Проглотив больше таблеток, чем надо, она уходит в спальню, прихватив меня с собой.

Мы укутываемся в теплое одеяло и придаемся лишь самим себе.

Я чувствую ее прерывистое дыхание на моей шее.

Слышу, как капли осеннего дождя барабанят по подоконнику.

Я знаю, о чем она думает. Она думает о своей жизни. О себе. О том, чего у нее нет и, скорее всего,  не будет. Она думает о невыполненном плане на работе. Думает о платежках.

А я думаю о той невинности, что таится в ее губах... о ее красоте… о непоколебимости ее мыслей и грез...

Спасибо, Дарина, за рассказ. 
Уважаемые читатели, нам интересно Ваше мнение. Даже если оно будет спорным, пишите...Мы ждём.